Категории раздела
Часики
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
| Главная » Файлы » СКАЗКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ » Волшебные сказки для детей |
ДЕД-ЛЕСОВИК
| [ Скачать с сервера (32.8 Kb) ] | 25.09.2012, 19:14 |
Фокин С.Н. - Авторские стихи и сказки для детей ДЕД-ЛЕСОВИК Сказка Охотник Лоск крякнул от удовольствия, затягиваясь трубочкой, и подмигнул слушателям. Вокруг костра сидели его товарищи и двое ребятишек-близнецов, заплутавших в лесу и случайно вышедших на охотничью стоянку. Они-то, наверно, больше всего хотели, чтобы эта ночь длилась бесконечно: очень уж занимательные истории рассказывал им охотник Лоск, даже сон летел прочь. Мужчины иной раз качали головами от удивления. Но не верить было нельзя: славился рассказчик в их краю честностью и правдивостью. - Есть у меня один знакомый, - начал снова охотник, откинувшись на своей лежанке. Костер весело трещал, словно поддакивая ему. - Человек как человек – такой же, как и мы с вами. А вот пришлось ему в своей жизни сталкиваться с Дедом-Лесовиком, и не раз… - С Дедом-Лесовиком? – ахнул молодой охотник, сидящий напротив Лоска. - Да, - подтвердил рассказчик. – Живым он остался, только память об этих встречах сохранил до конца своих дней. - Еще бы! - А кто это – Дед-Лесовик? – спросил один из братьев. Они переглянулись, и оба одновременно пожали плечами: нет, никогда не слышали ни о каком Лесовике. Что он за важная персона, если о нем история сложена? - Кто? - Глаза охотника Лоска засверкали лукавыми искорками. – Это, скажу я вам, не простой дед. Кто-то называет его по-другому – Леший. Кто-то – Дух Лесной. А в наших местах величают уважительно – Дед-Лесовик. Хозяин он всех лесов и болот, и тот, кто встречается с ним, может домой не вернуться… Лоск выпустил несколько колечек дыма, снова усмехнулся, глядя на испуг мальчишек, и успокоил их: - Да вы не бойтесь. Нечасто Дед-Лесовик людям показывается. Говорят к тому же, что в последнее время сделался он добрее, чем был раньше. Может обернуться путником, так что встретишься – не узнаешь. В прежние годы любил Лесовик побаловаться. А если уж понравится ему кто, от привязанности этой только беды да несчастья происходили. Впрочем, бывало и иначе… Человека, о котором я хочу вам рассказать, звали Зигфрид. Когда-то жил Зигфрид в лесной деревеньке вдали от города Крокен-Брука с его господскими дворами, и был добродушным и веселым парнем. И ростом его Бог не обидел, и лицом он вышел – одним словом, жених хоть куда. Промышлял Зигфрид охотой, и среди товарищей славился и умением, и удачливостью. Уйдет, случалось, на несколько дней, мать волнуется - а вдруг с медведем повстречался? Появлялся иногда в их лесах огромный медведь, которого боялись даже бывалые охотники. Говорили, будто величиной он с корову, а если вставал на задние лапы – мороз по коже продирал, хотелось тотчас же залезть на самое высокое дерево. Да ведь знают охотники: коли рассвирепеет медведь – достанет и с дерева. Оттого и не ходили в лес в те дни, когда замечали поблизости от селения свежие медвежьи следы. Медведь этот в отличие от других своих собратьев редко задерживался в одном месте. За то люди прозвали зверя Шатуном и боялись его разбойного нрава. Никто не осмеливался идти в лес и отомстить за задранных телят или разрушенные ульи. Только Зигфрид испытывал судьбу. Уходил он, когда ему нужна была добыча, и блуждал в ее поисках долгие дни. Иногда доносился до него далекий рев Шатуна, но Бог миловал – не доводилось им сталкиваться носом к носу. По воскресным дням снаряжали деревенские обоз в город – продавать мясо, мед и шкуры. Отправлялся с ними и Зигфрид, и торговал он всегда удачно. У веселого молодца купить куропаток – одно удовольствие, потому что на сдачу обязательно скажет он такую шутку – расхохочешься. Был в доме Зигфрида достаток, а когда умерла его мать, остался он один, деньги и вовсе девать стало некуда. Много ли нужно холостяку? Лес и кормит, и поит, и одевает. Все чаще стал пропадать охотник в походах. Возвращался только тогда, когда кончались хлеб да соль. Привольное житье может сыграть с человеком злую шутку. Свыкшись с одиночеством, почувствует он, что не надобен ему больше никто, сделается «волком-одиночкой». К счастью, в истории с Зигфридом до этого не дошло. И вот как все изменилось. Жила в ту пору в их деревне девочка по имени Манила. Руки-ноги тонкие да длинные, тело стройное, как осинки – что еще нужно, чтобы бегать с подругами по полянам, опушкам, собирать ягоды и грибы, купаться в лесной речке, соблазняя мальчишек, а потом со смехом да весельем мчаться домой – к отцу с матерью? Была Манила покладиста и работяща, а уж красавица росла - просто загляденье. Местные ребята глаз с нее не сводили, а старики-охотники вечерами за трубками и бутылкой доброго вина покачивали головами: - Хороша… Ох, хороша!.. Как бы беды не вышло от этой красоты! Прослышав о небывалой красавице, примчался однажды к ним в деревню в своей карете герцог Крокен-Брукский со своим сыном. Искали они во владениях герцога невесту молодому оболтусу, только все не нравились юнцу девицы: у одной нос слишком длинный, у другой глаза темные, а рот маленький. Но лишь увидел он Манилу, как тут же схватился за сердце и залепетал что-то по-французски. - Ей еще рановато невеститься, ваша светлость, - развел руками отец девочки, когда та со смехом выбежала из дому – и прямиком в лес. - Ну, хорошо-хорошо, мы приедем через год, но уж тогда-то будьте готовы, - согласился герцог, которому Манила понравилась не меньше, чем его сыну. Они уехали, а отец с матерью задумались. Слишком высоко хотят вознести их дочку. Как бы не упасть ей оттуда да не переломать себе крыльев. Вскоре волнения как-то забылись, а когда год должен был уже миновать, пропал вдруг Беренц – отец девочки – в лесу. Ушел однажды за хворостом и не вернулся. Обыскали все поблизости от деревни и даже ходили за болота – никаких следов старика. Прошла неделя, люди перестали уже верить, что вернется он когда-нибудь, как вдруг узнали: явился рано утром весь потрепанный, но с дровами. С тех пор стал он какой-то хмурый, поглядывал то на Манилу, то на лес. И смекнули тогда бывалые охотники, что обручилась красавица, сама того не ведая, с Дедом-Лесовиком. Как это, спросите вы? Такое бывало и прежде. Узнавал хозяин леса, что подрастает в какой-нибудь деревне девица на выданье, приглядывался к ней, а если она ему нравилась, то заманивал в лес отца или мать красавицы, а отпускал только после того, как давали они согласие через некоторое время привести дочку в расплату за свою жизнь. Перестали ходить за Манилой парни, вздыхали тетки да дядьки ей вслед. И только, когда миновал назначенный год, и приехала в деревню из города знакомая карета, рассказал отец девушки, что с ним произошло на самом деле. Шел он в тот день налегке по тропинке, ведущей к вырубке. Это совсем недалеко от деревни, и заблудиться было негде. Как вдруг почудилось ему, что кто-то на него смотрит из кустов. В это трудно поверить, но он почувствовал чужой взгляд затылком. Обернулся – и обмер. Среди ветвей сидел старик в драном полушубке и манил его пальцем. И при этом не говорил ни слова. - Я?.. Зачем? – забормотал Манилин отец. Страх забрался ему в душу, потому что догадался он, с кем повстречался на лесной тропе. С Дедом-Лесовиком какие шутки! - Ты, ты, - ответил ему хозяин леса и выбрался из кустов. Ох, и вид же был у него, скажу я вам! Оборванный, будто всю жизнь по кустам продирался (да так оно и есть!), немытый (какое мытье осенью-то: в речку не залезешь – холодно!). А выглядит совсем как человек, даже ноги босые с мозолями, будто недавно башмаки малого размера сбросил… - Подойди ближе, не бойся, - немного хрипловато произнес Дед-Лесовик. – Ничего худого я тебе не сделаю. Приблизился старик к нему, а сам думает: «Если станет смотреть в упор да бормотать заклинания – тут и конец мне придет! Лучше уж бежать куда глаза глядят…» Ходило в ту пору меж людей поверье: если внимательно глядит на тебя Дед-Лесовик и шепчет что-то – значит, колдует, добра не жди. Но как будто не собирался сегодня хозяин леса дурить прохожего. Пригласил присесть на пенек: не молод ведь; сам уселся на невесть откуда взявшийся чурбачок и вытащил трубку: - Будешь? Славный табак… Заморский. - Спасибо, своего вдоволь, - ответил Беренц и тоже принялся набивать трубку. - Как хочешь… Ну, слушай, зачем понадобился ты мне… Застыл старик. Ох, сейчас заведет разговор о дочке, чтоб ему пусто было! Бабник проклятый… - О ней, о ней хочу поговорить, - спокойно согласился Лесовик. – Люба она мне, страсть как люба… Но, - он поднял указательный палец и многозначительно покачал им, - не для себя прошу ее. Слишком она умна и добра, чтобы при такой красоте в лесу сгинуть… Не верил старик своим ушам! Не хочет ее Лесовик брать себе в невесты? - Давно я за нею следил, почитай с самого рождения, - важно говорил хозяин леса, а у Беренца на душе пели птицы. – Хотел я, признаюсь, воспитать ее как положено своей будущей невесте… Ан, не вышло, перещеголяла она меня, медведя неотесанного. Сейчас не возьму грех на душу. Есть и у меня свой судья, не буду его сердить. Оставлю красоту писанную и умницу твою людям. Только задумал я вот что… Поскольку дорога мне Манила как отцу родному, - он едва заметно усмехнулся, поглядывая на старика, - то и пристроить ее в жизни хочу так, чтобы было ей больше счастья, чем горя. - Как же это? – не сумел сразу догадаться Беренц. - Выйдет она замуж только за самого достойного… И не отдавай ее в чужие края, худо станет. Люба она мне сейчас, люба будет и после – если не за красоту дивную, то за сердце доброе. Хочу, чтобы жила всегда поблизости от меня… Как же сделать это? За кого же ее отдать-то? - Не волнуйся, - ответил Лесовик. – Вы, люди, недогадливы и много не знаете о своих соседях. А я могу читать человеческую душу. Поэтому сам решу, кто достоин руки твоей дочери. - Как же шепнешь ты мне об этом? - Сделай так. Когда приедут в твой дом сватья, открой окно, поставь возле него зажженную свечу – и смотри. Если потухнет свеча – гони прочь. Коли останется гореть долго и даже от ветра не загаснет – значит, согласен я, смело выдавай девочку. - А если не понравится он мне? – робко спросил было старик, пытаясь выяснить все до конца, но Лесовик только отмахнулся от него, как от назойливой мухи: - Понял? Так смотри, не оплошай, - и поднялся. – А дочь не бойся пускать в лес, я ее и пальцем не трону… И пропал. Повернулся, чтобы зайти в кусты – и просто исчез, будто не было его вовсе. Оставшись один, озадаченно покачал старик головой, а когда вспомнил, зачем пришел сюда и огляделся – не узнал места, на котором стоял. Где тропинка? Где вырубка? Забросил его куда-то Дед-Лесовик. Да делать нечего, пришлось выбираться… Ориентировался он по солнцу, только дни осенью все больше сумрачные, иной раз и дождь до нитки промочит. Словом, намаялся, пока дорогу домой отыскал. Оборвался весь, но не забыл перед самой деревней хворосту набрать – за ним ведь и шел в лес. Когда герцог Крокен-Брукский с сыном снова появились в избе Манилы, старик, не медля, поставил на окошко зажженную свечу - и разом потухла та. Вздохнул он, и волей-неволей пришлось отказывать гостям. Впрочем, давно уже со старухой решили они, что не пара их дочка господскому сыну. Герцог нахмурился, услышав ответ, пробурчал что-то вроде: «Ну, мы еще посмотрим…», вышли они на двор, сели в карету – и убрались восвояси. Испугались отец с матерью, уж больно грозен вид был у герцога, только ослушаться Деда-Лесовика показалось им еще большим страхом. А добраться до города без происшествий герцог не сумел. Отвалилось колесо у его кареты, а когда слуги взялись чинить ее, послышался в лесу страшный рев – и огромный медведь вышел из кустов, грозно открыв пасть. Слуги как один бросились бежать, а медведь подошел к карете, обнюхал ее, заметил внутри герцога с сыном - и одним усилием перевернул их вместе с каретой. Лошади взбесились и умчались прочь, оборвали упряжь, так что пришлось господам дожидаться следующего утра и идти в город пешком. Поговаривали, что никто из слуг так и не вернулся назад. Сгинули они в болоте или пошутил над ними Дед-Лесовик – никому это не известно. Только с тех пор не видели больше в деревне кареты. Не захотел герцог рисковать жизнью еще раз. А соседи не могли надивиться на рассказ Беренца. Вот уж действительно повезло: отыскался такой покровитель. Прошел еще год – и расцвела Манила красотою неписанной. Если прежде оставалось что-то у нее от неказистой девчонки-длинноножки, то теперь на что ни взглянешь – все на своем месте. Коса длинная и упругая, волосы так и блестят на солнце. Брови черные и раскидистые. Грудь высокая, талия тонкая, что твоя березка – немудрено, что молодцы вокруг с ума сходили. А Зигфрид несколько месяцев бродил в лесах, питаясь зверьем и птицей, и не возвращался к людям. Одному спокойнее. Нет нужды думать о том, что ответить лукавой соседке на приглашение зайти вечерком почаевничать. Дом постепенно старился и требовал ремонта, но и это могло обождать. Как-то он все-таки надумал вернуться … И тут на глаза ему попала Манила. Смутился молодой охотник, не знал, что и сказать. А девушка будто почувствовала это – мягко улыбнулась и спросила: - Как прошла охота? Давно тебя не было видно, Зигфрид. - Охота неплохая, - выдавил из себя молодой человек и не выдержал все-таки – поднял взгляд на Манилу. И почему он раньше не замечал ее? Этакая прелесть росла прямо возле его дома (они были почти что соседи!). - Когда снова отправишься? - Не знаю… теперь, - смутился охотник еще сильнее. А вечером, когда лег он спать, всплыло у него перед глазами лицо девушки, и все слышались ее слова, сказанные на прощание: - Что-то очень часто гостишь ты у Деда-Лесовика. Заходи и к нам как-нибудь. Отец с матерью будут рады… - А ты? – вырвалось неожиданно у Зигфрида. - И я тоже, - снова улыбнулась Манила. – Пирогов тебе напеку… Оказалась она совсем не заносчивой и чванливой, как думалось Зигфриду. Девушка шутила над его лесной жизнью и интересовалась, встречался ли он с Шатуном. - Нет, не приходилось еще, - честно признался охотник и рассказал даже о чем и не спрашивала она вовсе – о тайнике на болотном острове, где прятал он деньги и шкуры убитых им зверей. – У меня их скопилось много. Если хочешь, принесу тебе лучшие… - Нет, оставь себе, - ответила, покачав головой, девушка. – Захочешь жениться – будет подарок невесте. Промолчал тогда Зигфрид, хотя вертелось у него уже на языке: «Выходи за меня, Манила!» Но подумалось ему: зачем ей нужен такой бродяга? Ведь он привык к одиночеству, и хотя не чувствовал себя в обществе девушки как-то скованно или неуютно, боялся, что завтра утром снова потянет его в лес. На другой день проснулся он на заре, как привык уже за последние годы, и так же по привычке хотел было схватить старое отцовское ружье, вещевую сумку, которая служила ему подушкой – и двинуться, куда глаза глядят, но… Вспомнилось ему лицо Манилы, ее ясный взор, смех, подобный звону ручья – и остался он дома. Ни в это утро, ни на следующее не пошел охотник в поход. Тоскливо поначалу казалось ему сидеть в четырех стенах и не видеть неба над головой. Но нашел он себе занятие – забор подправить, крышу починить, оконную раму заменить. День и пролетел незаметно. А когда кончилась одна неделя и началась другая, почувствовал Зигфрид, что и здесь от него есть польза, руки мастеровые свои узнал. Вечерами он всякий раз собирался с духом, чтобы зайти к Маниле в гости – и всегда почему-то не решался. А когда надумал, то пришел очень неудачно. Явились вскоре еще и новые сваты и завели долгий разговор с отцом девушки. Тот поначалу ничего не хотел отвечать, а потом зажег свечку, поставил на окно и принялся ждать. Долго горела свечка, но вдруг дунул легкий ветерок – и потух огонек. И сваты, и жених – красивый парень из друзей детства Зигфрида – ушли ни с чем. Удивился Зигфрид: где-то в глубине души зародилась в нем великая радость, которая вскоре захватила его целиком. Значит, Манила еще свободна! И все же не утерпел он – решил уйти на недельку в лес, чтобы прийти в себя после всех волнений и как следует подумать, кто он такой и зачем живет на белом свете. Зашел попрощаться к девушке и услышал: - Возвращайся. Мы всегда тебе рады. Время, течение которого он обычно не замечал, теперь тянулось почему-то страшно медленно. Еще не понимая, что с ним произошло, Зигфрид вдруг почувствовал, что ему хочется вернуться в деревню. Зачем? Ведь он жил там почти две недели и переделал все дела… Манила! Вот что влекло его назад. Одно имя девушки вызывало теплоту в груди, а когда припоминал он ее красивое лицо и мягкий голос, начинало бешено колотиться сердце. «Неужели я влюбился? – думал охотник озадаченно. - Вот ведь как бывает! Хотел только солью запастись да хлеба прикупить, а получилось – застрял, как в болоте. Может, не судьба мне прожить в одиночестве, бродяжничая по лесам? Только вот Манила…» Что-то скажет сама девушка? А ее родители? Они хорошо принимают его как гостя, когда он является раз в полгода, а после снова пропадает на столько же. Но как они посмотрят, если он придет и скажет им: «Отдайте вашу единственную дочь за меня замуж…» Конечно, он сумеет прокормить семью, да и запасы деньжат и шкур у него большие – хватило бы и на новый дом. Только ведь не по одним деньгам судят о человеке. Приезжал же к ним сам герцог… И тут вспомнилось Зигфриду лицо его друга детства – Ференца, которому отказали всего несколько дней назад, и он, Зигфрид, присутствовал при этом. Если Ференц и не заплакал от обиды и разочарования на людях, то обязательно отвел душу, оставшись в одиночестве. Он не отличался сильным характером и, пожалуй, был мягковат для мужчины, но, сколько помнил Зигфрид, Ференц всегда нравился ему больше остальных мальчишек: он никогда не обманывал, делился последним, а при случае мог и побороть свои слабости. Однажды на охоте (юнцами они ставили силки и капканы) пришлось им столкнуться с матерым волком, и Ференц не подвел, не бросился бежать, а встал плечом к плечу с Зигфридом, и вместе они одолели зверя. И он был готов заплакать от обиды!.. Смятение пришло в душу молодого охотника. Пусть робок Ференц, пусть неумело ухаживал за девушками, но он совсем не плохой человек. И, если уж отказали ему, то как посмотрят родители Манилы на Зигфрида? А тут еще наслышался Зигфрид от людей, будто отец девушки в сговоре с Дедом-Лесовиком. Доверять ли чужим словам? Сама Манила только рассмеялась в ответ, когда он спросил ее напрямую. Может, и она не верит молве? Не такое уж это обычное дело, чтобы поверить сразу, но и отмахиваться тоже нельзя. С Лесовиком шутки плохи. «Кто же знает, - размышлял долгими вечерами у костра молодой охотник, - может, и выдумал старый Беренц историю со свечкой, на самом же деле обручил дочку с Лесовиком, только признаться теперь боится. Не каждый в себе силы найдет воспротивиться Деду. А перед людьми стыдно – вот и придумал сказку о покровителе…» И страшно стало Зигфриду возвращаться в деревню. Знал он: не выдержит, захочет снова посмотреть на удивительные глаза Манилы, послушать, как поет она старинные песни. А тогда обязательно сделает ей предложение и пойдет свататься! И если выпроводят его – не перенесет он стыда, уйдет отсюда навсегда, чтобы не испытывать боли. Ведь невыносимо будет знать, что ходит где-то рядом краса ненаглядная, да не твоя она, потому что не вышел ты для нее лицом. «Нет, лучше не знать ответа, чем всю жизнь терзаться отказом», - решил тогда Зигфрид, и поутру двинулся прочь от деревни, думая в скитаниях по лесам забыться и вернуть потерянный покой. Но ноги сами понесли его в другую сторону. Никогда не бывало такого, чтобы ходил он кругами. Всегда, верный охотничьей привычке, твердо держал направление в самой дремучей чащобе. А тут сплоховал! Раздвинул кусты и увидел дома. «Эх, - вздохнул он обреченно. – Ну, ладно. Ведь сухарей да соли взял я маловато, они почти на исходе. Забегу на двор, прихвачу еще – и тогда уйду надолго. Когда вернусь, Манилу уже сосватают – и горевать будет не о чем!» Сказано – сделано. Подошел к своему дому, радуясь, что утро раннее, почти все деревенские еще спят, и вдруг обмер… Идет ему навстречу Манила и улыбается приветливо. - Ты вчера прийти должен был, - сказал она просто, давая ему воды в ковше. – Я ждала тебя… Затрепетало сердце охотника и чуть не выскочило из груди. Ждала? Зачем? Неужели и он ей нравится? - Вечером заходи к нам в гости, - предложила она и протянула ему сверток. – Вот, поешь… пряники тут. - Ладно, - кивнул он, да большего, кажется, и язык отказался бы отвечать. Весь день не находил он покоя, а вечером, чуть стемнело, уже стоял на пороге ее дома, одетый в непривычную для себя чистую рубашку. - Манила, у нас, кажется, гости, - забормотал старый Беренц, не ожидая увидеть Зигфрида таким нарядным. Понял он, зачем пожаловал молодой охотник, и, нахмурившись, покачал головой. Если уж десяток молодцов да удальцов до сего дня ушли ни с чем, не нужно было Зигфриду задумываться о сватовстве. Нелегко будет ему отказать. Соседи они, к тому же водил старик дружбу с отцом Зигрфида, а было время, даже присматривал за непоседливым юнцом, пока тот не встал на ноги. За родителя… Ох, нелегко! А Манила, кажется, и не думала ни о чем. Накрыла на стол, пригласила садиться. Когда Зигфрид без всякого предупреждения заявил, что хочет взять ее в жены, посмотрела вопросительно на отца, на мать, и промолчала. Но почудилось охотнику – обрадовалась она в душе. Старик, кряхтя, поднялся за свечой, зажег и поставил на окошко. - Значит, правду люди говорят? – кивнул на огонек, спросил Зигфрид. – Про Деда-Лесовика? - Что люди говорят, не ведаю, а вот послушай-ка ты меня, сынок, чтобы в случае чего не сердился и жил мирно, по-соседски, - ответил Беренц и рассказал всю историю сам, без прикрас и недомолвок. Свеча между тем продолжала гореть, и только однажды качнулось пламя, но тут же вновь взметнулось ввысь – и даже порыв ветра, ворвавшийся в окно, не сумел его потушить. Когда оставался совсем небольшой огарок, положила Манила свою руку на жесткую и сильную ладонь Зигфрида и произнесла вполголоса: - Чувствовало мое сердце, что не захочет он обидеть меня… И, словно в ответ на ее слова, донесся из леса могучий рев: видно, Шатун снова забрел в их края. Может, кто-то подумает, что и сказке тут конец. На самом деле она только началась. Потекли дни чудесные и удивительные. За несколько месяцев, что провел Зигфрид с молодой женою, он только трижды уходил в лес. Один раз принес спрятанные на болоте шкуры и деньги, и еще дважды – чтобы пострелять дичи. Мяса хватало и им двоим, и родителям жены, которых молодой охотник уваженьем не обделял. Забылись те времена, когда не было Зигфриду занятия милее, чем долгие походы, ночи у костра и рискованные встречи с диким зверьем. Стал он домоседом, да нисколько не жалел об этом. Всегда в их доме был порядок, и душа отдыхала, когда видел он, как неторопливо, но ловко управляется красавица-жена возле печи. Мастерица она оказалась на все руки: и костюм новый сшить, и нитей напрясть, и коров да коз подоить и выхолить. Дела, казалось, делались сами собою, стоило ей только взяться. Не мог Зигфрид нарадоваться на свою судьбу и давно позабыл дорогу в деревенский трактир, куда иногда захаживал по молодости. Дружки бывшие завидовали ему, но никто не мог сказать о нем худого слова. Короче говоря, был он достоин такой жизни. Шли годы, и умерли у Манилы родители. Только за мужем была она как за каменной стеной. Никто не смел ее обидеть словом или делом, потому что боялись не столько тайного покровителя, сколько Зигфрида: мог он, рассердившись, и голову снести обидчику. А история с Дедом-Лесовиком уже забылась, и мало кто догадывался, что хозяин леса еще оставался верен своему обещанию… Появились у Манилы и Зигфрида малыши. Дочке было всего три года, а сынишке – год, когда Лесовик снова дал о себе знать. Случилось это после того, как, вернувшись с ярмарки, Зигфрид прямой дорогой отправился в трактир. Замерз он в пути, и подумалось ему, что вино хмельное согреет его лучше родной жены. Напившись вместе с дружками-попутчиками, затеяли они разговор о женщинах, и нашелся среди них один завистник (такие обычно пьют, не хмелея, потому что скроены особенным образом), который принялся искать изъяны у жены Зигфрида. И нашел-таки! И чересчур она скромна, и людей боится, соседей сторонится, со старыми ухажерами двумя словами перекинуться не может. Одним словом – ракушка. Закрылась в своей скорлупке, а открыть не хочет, чтобы люди на нее посмотрели да свое суждение об ее жизни заимели. И подумалось тогда Зигфриду, что правду ему говорят, нехорошо живет его Манила. Гостей в дом не зовет, все больше о нем да о детях печется. Крикнул он на весь трактир, что приглашает всех в гости сейчас же, немедленно, и сколько ни уговаривал его Ференц, оказавшийся в тот день рядом, не послушался охотник, повел орущую ватагу к себе в дом. Ждала его Манила терпеливо, хотя на дворе была уже глубокая ночь. Так же безропотно накрыла на стол, достала бражки из старых запасов – и пошло веселье до утра. Не заметил вконец напившийся Зигфрид, как жадно посматривал на хозяйку дома завистник, первым нашедший в ней множество недостатков… Уже под утро разгорячился охотник, проводив гостей, закричал на жену, что слишком она скучна была сегодня – и ударил ее по щеке. Зазвенело в голове у Манилы, закрылась она от второго удара, и звон этот отозвался где-то далеко-далеко тысячей колокольчиков – будто падали с веток елей на землю появившиеся за ночь сосульки. Проснулся Зигфрид только под вечер. Голова его страшно трещала, и не лезла в рот ложка со щами. Хмуро посмотрел он на Манилу, детишек, суетившихся возле него, и вышел подышать воздухом. Как он зашел в лес, наверно, не вспомнит и сам. Почудилось ему только, что неспроста хрустнула сзади ветка. Вытащил нож, опасаясь нападения волков - и вдруг застыл. Из кустов появился приземистый старик в драном тулупе и произнес негромко: - Спрячь нож-то… Не потребуется он тебе нынче. Руки сами собой повиновались, и тогда понял Зигфрид, кто перед ним. Дед-Лесовик!.. Перепугался охотник. Доводилось ему слышать множество рассказов о встрече с хозяином леса, но вот увидеть его еще не случалось. - Рассердил ты меня сегодня, - начал старик, примостившись на поваленном дереве и набив трубку душистым табаком. – Крепко рассердил. Если нет на плечах головы, пользуйся той, которую еще послал тебе Бог – головой жены. Зачем послушался злого языка? Мало того, что притащил в дом совсем чужих людей, так и жену ни за что обидел… Лесовик помолчал, затягиваясь, потом посмотрел на охотника в упор и спросил: - Знаешь ли ты, что я остерегаю Манилу от дурного человека, и потому выбрал тебя ей в мужья, что показался ты мне в тот день, когда решил свататься, славным малым? - Знаю, - вздохнул Зигфрид. – Помню. - То-то, - удовлетворенно кинул Лесовик. – Не позволю обижать ее никому, даже тебе. Если за дело – пожалуйста, но просто из прихоти или дурного настроения – не сметь… Понял? - Ага, - Зигфрид начал уже подумывать, что дешево отделался, когда старик, взглянув ему в лицо, покачал головой и пробормотал: - Нет, видно ты еще не понял… Но поймешь. У тебя будет время. Прощай. – Он поднялся, повернулся, чтобы уйти, потом вдруг что-то вспомнил и оглянулся через плечо. – Да, не забывай посматривать в лужи… И пропал. Как стоял на месте – так и исчез в мгновение. Остался Зигфрид один. В недоумении он вспомнил последние слова Лесовика, тряхнул тяжелой головой, проверяя, не спит ли, потом сел на тот самый ствол, где находился во время разговора Дед, и задумался. Что хотел сказал хозяин леса? Ну, не обижать жену – это ясно. А вот про лужи… Какие лужи? В силу того, что текст велик, он не может поместиться на страницу целиком. Желающие могут скачать его бесплатно по ссылке "СКАЧАТЬ С СЕРВЕРА" вверху страницы. | |
| Просмотров: 1363 | Загрузок: 85 | Рейтинг: 0.0/0 | |
